Олег Рой - один из самых востребованных российских писателей. Из-под его пера вышли более 40 бестселлеров в жанрах фантастики, психологического триллера, сентиментальной прозы. Писатель, сценарист, продюсер, член Союзов писателей России и Европы, Лауреат Бунинской и Новой Пушкинской премий ответил на вопросы нашего корреспондентов. - Олег, Вы несколько ранее говорили, что детство провели в библиотеке. Откуда такая тяга к книге? - У моего дедушки была библиотека. Он был ведущим металлургом Магнитогорского металлургического комбината. По цвету пламени в котле он мог определить, чего не хватает в плавке: марганца, олова или железа. Это был человек своего времени, абсолютный работяга. И при этом у него была мечта – иметь хорошую библиотеку. Тогда на книги был тотальный дефицит, но на градообразующих предприятиях, таких как «Магнитка», давали абонементы, по которым можно было их приобрести. На каждую получку он покупал книги. Так он собрал Конан Дойля, Вальтера Скотта, Жюль Верна, Дюма. Помню, впервые «Белого клыка» я получил из рук дедушки (впоследствии я, конечно, перечитал всего Джека Лондона). Я с удовольствием пользовался его собранием и уже тогда понимал, что это уникальное достояние нашей семьи. А то, чего не доставало, брал в библиотеках. Я ходил в три детских клуба – Бибишева, Матросова и Корчагина, и во всех были минибиблиотеки. Наш школьный библиотекарь Марья Ивановна очень любила детей, которые правильно относились к книгам. Мне из читального зала давали книги, чтобы я их подремонтировал: подклеивал, обтягивал, делал корешки: это была для меня интересная работа и плата за эксклюзивные издания, которые мне давали на дом. - В каком возрасте Вы начали читать? - К сожалению, достаточно поздно – в первом классе. Но уже к третьему я понял, что это единственный для меня в то время «парк развлечений», Диснейленд, который врывался в мой мир со страниц книг. - Была у Вас любимая книга? - И не одна. Когда я читал Фенимора Купера, думал, что в моей жизни будет только он. Однажды в детстве я сильно расстроился, когда узнал, что закончились книги Жюля Верна – я их все прочитал. И как жить дальше? А потом выяснилось, что и Конан Дойля больше нет, и Вальтера Скотта, и Джека Лондона. Но оказалось, можно довольствоваться прочитанным и искать что-то новое. А потом возвращаться к любимым книгам, перечитывать их, смотреть снятые по ним фильмы. Это было совершенно потрясающе перечитать книгу и понять смысл режиссерского замысла, актерской игры, позиционирование идеологии фильма, где сокрыта ментальность того, что ты вытащил для себя из книги. Например, в детстве тебе кажется, что книга про «золотую лихорадку», а оказывается – нет, все по-другому. Это не о раненом звере, а о человеке, узнавшем любовь через привязанность к дикому животному, который ему открыл мир природы. А еще я понял, что авторы – это гениальные люди, которые могут предсказывать будущее. «Голова профессора Доуэля» Беляева – все эти пересадки – это было абсолютнейшее предвидение. Или Салтыков-Щедрин, который описал любые государства, если прочитать правильно. И тогда я понял, что у меня есть еще один «парк развлечений». - Разочарования от прочитанного не было? - Нет. Я как-то в одно время открыл для себя истину, с которой мне стало легко - все должно иметь свое время и место. Если тебе что-то не понравилось сегодня, это не значит, что не понравится завтра. Если что-то «не шло», я откладывал и знал, что еще вернусь к этому. Так я на долгое время «похоронил» для себя Гоголя. - В каком возрасте это было? - В школе. Учительница задала нам на каникулы читать Гоголя, и он мне не «зашел», потому что никто меня к такой высокой прозе не подготовил. Но это было не разочарование, это была книга, отложенная «на потом». И таких было много. Среди них Достоевский, который «зашел» уже в зрелом возрасте, после сорока. Да и «Анну Каренину» стал понимать по-другому, иногда ненавидя этот роман и презирая эту женщину. - Как я вас понимаю! - У меня была ситуация, когда я работал над романом «Синдром миллениума». Там героиня заразилась СПИДом, гуляя со всеми подряд, потому что решила так отмстить мужу. И работая над этой вещью, я перечитал «Анну Каренину» уже с другой платформы. И понял, в таком состоянии этот роман читать нельзя: начинаешь презирать главную героиню всеми фибрами души. А потом я работал над другой книгой, где главный герой – манипулятор, который делал все возможное, чтобы превратить жизнь женщины в кромешный ад. И мне опять попалась «Анна Каренина», и я взглянул на нее другими глазами, понял, что у Анны не было шансов: ее окружали мужчины, которые использовали ее – ее тело, ум, расположение. Вот так работает классика, и это здорово, что в нашей жизни, в литературе есть писатели, которые настолько сильно будоражат. - Как Вам, мужчине, удается так тонко передать психологию женщины? - В мире нет авторов, у которых нет редакторов. Если вам кто-то скажет, что это не так, – он вам лжет. И у Чехова - сестра, и у Толстого – жена, у всех были те, кто «правил». Мой самый близкий консультант, и это первое, – мое образование. Во-вторых, я категорически против той мысли, что существуют две разных психологии: женская и мужская. Ничего подобного! Мы с вами живем в одном обществе, в одном социуме, мы спим в одной постели, едим одну еду, пьем, условно, одно вино, воспитываем одних и тех же детей. - Но по-разному воспринимаем одно и то же событие! - Это уже другое. Это восприятие происходит при мне – при Олеге Рое, а не на другой планете. У нас сейчас наступает эра мужчин, которые начали замечать женщину, и правильно замечать, ассоциировать ее с той жизнью, в которой находятся сами. Именно поэтому женщина начинает думать о себе как об адекватном и состоявшемся члене общества: карьера, а не только дети, образование любое, какое хотите. Многие мужчины начали наблюдать за женщиной и поняли – психология одна и та же. Мы одинаково с вами реагируем на войну, на плач ребенка. Если кто-то реагирует по-другому, это не психология, а нарушенная психика, а все остальное – одинаково. И когда я пишу какую-то часть своего романа, используя главную героиню, я «играю» на том, что я вижу, я знаю, чувствую, где я присутствовал. Например, вот она пришла ко мне в офис, и я подумал: она немножко растеряна, что-то произошло... И я так могу рассказать историю, в которой вы узнаете себя. На самом деле, я не знаю, я не чувствую – мы просто с вами из одного мира, из одного теста. Да вы еще и моим ребром пользуетесь, как многие говорят. Поэтому, все очень просто: если хочешь играть на этом поле, ты должен выучить игру своего напарника-соперника. Я играю на поле психологического романа, я обязан знать все, что творится в голове у женщины, главной героини, и в голове мужчины, который живет в том же социуме. - Вы пишете книги в самых разных жанрах. Как удается переключаться? Как находите темы? – Переключение между жанрами – это интересный эксперимент. А тему можно взять откуда угодно. Например, вы думаете, что вы случайно в моем офисе, а на самом деле совсем не случайно… Тему я могу развивать до бесконечности. И разовью ее так, что будут присутствовать все слагаемые детектива, ужастика, триллера и сентиментальной прозы. Например, расскажу о девушке, которая пришла ко мне в офис и сидит, пьет кофе. Потом я понимаю, что она пьет не совсем кофе, потому, что тебе нужно было ее отравить. Ее муж, древнее с ним знакомство, дом, который я обязан у вас забрать, контракт, который он ей предлагал, ее ребенок от первого брака…И начинаю дальше все «заплетать». А затем включается та самая «группа мышц», которая за 30 лету меня хорошо натренирована. Кстати, в прошлом году было тридцатилетие моего писательского стажа. - Солидный возраст! А Вы помните Вашу первую книгу? – Это была не книга, а сценарий, этюд о волшебных грибочках, который режиссер «развил» до сказки. Я тоже там играл – сморчка. Это было в пятом классе. Мне нравилось писать, у меня были такие сочинения! Учительница литературы сетовала: «Олег, ну опять 22 страницы, кто это будет читать?». - Насколько я знаю, было время, когда Вы хотели стать актером? - Я занимался в театральной студии, и мой преподаватель Василий Павлович Щур, сказал, что мое призвание – не творить на сцене, а писать для нее. - Мама поддерживала ваши стремления? - Мы жили тогда в стране, где маме нужно было трудиться на нескольких работах: у нее еще было двое детей от следующего брака – и их нужно было ставить на ноги. Она всю жизнь живет во имя детей. - Потом-то она гордилась вашими успехами? - Не знаю, наверное, да, я не спрашивал. Все мамы гордятся успехами своих детей. - А с кем была душевная близость? - С дедушкой. Дедушка для меня – свет в окошке. Он гордился, что я мог часами пересказывать ему прочитанное. Сам он, к сожалению, книг не читал, но покупал, потому что это было престижно – ему нравилось, что у него дома есть библиотека. Дед, когда хотел показать, что он очень заинтересован, садился, скрещивал руки на груди и говорил: «Ну, давай, давай!». И весь мир для него пропадал: он слушал меня. И так было каждую субботу. - Еще слушатели были? - К сожалению, я плохо играл на гитаре, и у меня не было магнитофона. Летом в пионерлагере, когда у гитариста уже болели пальцы, на «сцену» выходил я. Все лежали тихо, и я начинал рассказывать. Каждый раз сочинял новую историю – это была игра на заказ от ребят по отряду. Многие вещи уже тогда надо было записывать. - В детстве Вас привлекали к домашним делам? - Да. Все заготовки, соления мы делали вместе. Каждую субботу мы все лепили пельмени. Если не лепим пельмени, значит это не суббота. Дед покупал мясо, кто-то делал тесто, у всех были свои скалки и большой фанерный лист, на который высыпалась мука. Каждый раз мы раскладывали 200-300 пельменей, и все это морозилось. У нас дома не были приняты чаепития. Когда к нам приходили гости или к деду коллеги с комбината, всегда было, чем их накормить. - В детстве Вы не только читали и сочиняли истории, но еще и спортом занимались? - Я занимался рукопашкой, потому что знал: мне это пригодится. Я воспитывался на левом берегу Магнитогорска, а это один из самых страшных районов. Все свободное время я проводил у турника. А алкоголь первый раз попробовал в 30 лет. - После армии вы пошли работать на завод… - Канатчиком – вязал канаты. Потом меня сделали «главным по спорту» на заводе и доверили быть вторым директором школы-интерната. - А на каком этапе возникло психологическое образование? - Когда я пришел поступать в институт, то увидел, что среди поступающих нет ни одного мальчика. Я подал документы на этот факультет, поступил и ушел в армию, зная, что теперь у меня идет год за два. А когда вернулся, осталось только диплом защитить. - Расскажите подробнее про свое директорство. – В школах-интернатах того времени существовало два директора: один возглавлял детский отдел, другой – школьный. Я отвечал за досуг ребят: музеи, театры, кружки секции, библиотеки. Три года я этим занимался. Мы построили театр на 350 посадочных мест, сделали звероферму, создали первый компьютерный класс, стрелковый клуб, поставили тренажеры для занятия бодибилдингом. Потом меня назначили зам. начальника народного образования Магнитогорска. Но я понял: это не мое. - И тут возникла Швейцария? - Возникли 1990-е, деваться было некуда. Не могу сказать, что меня что-то неразрывно связывает со Швейцарий, но трудно было оттуда уезжать. Я человек, который прям до боли влюблен в собственную страну. Но понимаю – мы пришли в этот мир и надо в нем жить в гармонии с самим собой. - Получается? - У меня – да! - А в детстве получалось? - В детстве у меня не было таких возможностей и такого набора инструментария, как знания, деньги, возможности. Мой набор инструментария тогда – дедушка, библиотека, школа и будущее, которое было абсолютно неясно. - Вы говорили, что пишете каждый день. Где силы берете? - Кофе, питание и общение. И вряд ли вы встретите человека, который любит пельмени и пиццу больше, чем я. Пельмени самодельные: на рынке беру мясо, сам перекручиваю, сам тесто делаю. Меня процесс приготовления блюда устраивает в том, что не отвлекает от мыслей по роману. Я люблю думать, когда готовлю. Пишу каждый день, сплю по 5 часов. Я сейчас пробую на 20-30 минут днем засыпать, если возникает потребность. И еще я очень много общаюсь с друзьями. - Работаете в одно время или как получится? - Сейчас поменял график. Раньше я работал ночью, а теперь просыпаюсь в пять утра и до девяти пишу в спокойном режиме. Я отказался от автомобиля и передвигаюсь пешком, наговариваю на диктофон. Каждый день «нахаживаю» и наговариваю 12-16 км. - Ваши детские мечты исполнились? - Нет. Я не мечтал о чем-то таком, которое сегодня бы могло сбыться и принести мне удовлетворение. Например, у меня была мечта, чтобы быстрее наступил Новый Год, потому что знал, что дедушка подарит мне открытку, которая стоит рубль и на которую во Дворце культуры мне дадут бесплатный кулек с конфетами. Детские мечты – одни, а сегодняшние – другие, завтрашние – будут новые. - Где Ваше место силы? - Сейчас оно здесь – в моем офисе, где мы записываем это интервью. - Одна из Ваших цитат: «Никогда не принимай на свой счет ничего, кроме комплиментов и денег». С деньгами все понятно, а как насчет комплиментов? Вам нужно, чтобы Вас хвалили? - Все мы живем в мире иллюзий, которые навязываем своему собеседнику. Нет ни одного публичного человека, которому бы не нравилось, когда о нем говорят. Поэтому сегодня в социальных сетях так много групп, которые создаются писателями, актерами и журналистами. - Вы фильтруете комментарии? - Я очень просто поступаю, мои социальные сети, мой сайт – это мой дом. Вы же не пустите к себе гостя, который у вас дома на ковре сделает «кучу»? Поэтому мой дом – мои правила. Не хотите принимать мои правила, создавайте свой дом и приглашайте туда своих друзей. - Вы - автор знаменитых «Джингликов» и «Дракоши Тоши» и других популярных мультсериалов. Какими новыми проектами порадуете? - Выйдут мультфильмы «Волшебная лавка Есении», большой мультфильм «Мультисити», где разные герои, разные животные живут в одной семье. Я хочу детям показать, что нужно быть добрым к соседу своему. Еще сейчас рисуем красивую историю, которая называется «Кошки-дракошки». В слове «дракошки» тоже есть слово «кошки». - Ваши мультики очень добрые! - Да, я считаю это главным в производстве детского контента. - Вы еще и компьютерные игры делаете? – Сейчас мы дорабатываем «Сердце взаймы», начали делать игрушки. - Насколько важны для Вас встречи с читателями? - Такие встречи очень важны, но иногда они сильно выматывают. Раньше они проходили каждую неделю, сейчас – два раза в месяц. Сказать, что я испытываю от этого массу удовольствия – нет. Ты постоянно находишься в состоянии стресса, стараешься не допустить ошибку: к тебе пришли сто-двести человек, и ты не имеешь права их разочаровать ни литературой, ни словом, ни знанием, ни поступком. - Как вы понимаете, получилась книга или нет? - Я и не понимаю. Мне самому нравится – значит, получилась, я пишу вначале для себя, а потом уже для всех остальных. Книга, если ты не решил писать продолжения, – сделал и забыл. У меня до недавнего времени не было дома библиотеки собственных книг. Мне говорили, что надо, я сопротивлялся, но все-таки собрал все свои книги на полках. Буквально пару недель назад закончил «комплектование». - Среди Ваших книг есть та, что особенно Вам дорога? – Мне нравятся некоторые свои вещи, потому что я писал их в определенный период и закладывал в них для себя мессенжи. Это «Старьевщица», «Фантомная боль», «Сценарий собственных ошибок», «Ловушка для влюбленных» и «Ловушка для вершителя судьбы». Эти пять романов, пять столпов, с которыми мне комфортно существовать. Все остальное – производное от этих книг. - Не хочется написать продолжение? – «Старьевщица-2» будет. Почти год я над этим работаю – «Время коллекционировать камни». С возрастом я понял, что это недосказанная история: в ней есть часть, которую можно раскрыть. За 20 лет, прошедшие со времени написания первой книги, в моей жизни произошло огромное количество событий, которые накладывают на меня обязательства и дают мне право владеть инструментариями, которые помогут сделать эту историю еще более насыщенной. - Чем еще порадуете читателей? - Я два года пребывал в молчании и ничего не выпускал. Писал «в стол»: за два года пандемии – почти три романа. Два из них сейчас выйдут. Роман «Прости» – довольно сложная психологически вещь о модном понятии «абьюз», который все используют, об абсолютном манипулировании женщиной и том, до чего это может довести. Манипуляция настолько искусна, что всем остальным кажется, что это женщина такая, что она сходит с ума, что это она не воспринимает этого потрясающего мужчину, который так видит мир и так ее любит. А она неблагодарная не ценит. Заканчивается все тем, что он уже начинает над ней просто издеваться. Это психология варвара: когда он видит, что нет сопротивления, действует все жестче и жестче. Так возникает синдром унижения, уничтожения. «Трудности перевода» – это тоже удивительная вещь о писателе, который в нелегкие дни развода с «любимой» хочет написать что-то новое, а душа к этому не лежит. И он встречает совершенно потрясающую женщину, приехавшую из Америки во Франкфурт, которая находится в гонении своих же мыслей. Они не понимают друг друга: он не знает английский, она не знает русский. Но, оказывается, для любви это не так важно. Языковой барьер рушится, когда два влюбленных человека, пытаясь признаться друг другу в любви, используют все возможности. Вот «Трудности перевода» – такая интересная штучка, в которую сейчас будут все играть. И я сразу же наметил, что у романа будет продолжение. И те, кто прочитают первую книгу, будут удивлены, читая вторую – оказывается, не все было так, как они поняли в первой части. - Продолжение будет в другом жанре? Роман «Прости» выйдет в издательстве «Эксмо», а вторая книга – сентиментальный роман «Трудности перевода»– в издательстве «Рипол». Особая благодарность CELEBRITY BOOKING GROUP за организацию интервью. Беседовала Светлана Юрьева ЕЩЁ ПО ТЕМЕ: В Музее Победы состоялся концерт в честь женщин-военнослужащих Выставка «Поэзия русского пейзажа. Олег Молчанов» пройдёт в Москве | |
|
| |
| Просмотров: 3086 | | |
