«Аидой» Петера Штайна МАМТ открыл 104-й сезон - Это Москва - DANCE-NON-STOP

«Аидой» Петера Штайна МАМТ открыл 104-й сезон

Московский академический музыкальный театр имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко открыл 104-й сезон оперой «Аида» в постановке Петера Штайна.

«Обычно на «Аиду» покушаются самые крупные - «императорские» - оперные театры, выставляя на сцену массы хора, миманса, балета, а иногда и настоящих экзотических животных в знаменитом финале II акта. Но на самом деле, «Аида» - опера о любви, верности, предательстве, страсти

Казалось бы, первая мысль, которая должна прийти в голову режиссера, берущегося за постановку «Аиды» - попробовать сделать все так, как написал Верди. Тем не менее, именно этого никто почему-то не делает. Мы привыкли думать, что «Аида» - это масштабное зрелище с эффектными декорациями и костюмами, марширующими статистами, желательно даже со слонами на сцене. И все время - forte, forte, forte! Но если мы откроем партитуру, то увидим совсем другую картину.

Больше половины оперы - это piano и pianissimo. Мы с дирижером договорились о том, что будем соблюдать все авторские указания, чтобы «Аида» из пышного шоу вновь стала тем, чем она была задумана – интимной психологической драмой. Перед нами классический любовный треугольник: две женщины любят одного мужчину. Все остальное - политика, война, религия, интриги - фон, на котором разворачивается действие», - рассказал о работе над постановкой всемирно известный режиссер Петер Штайн.

Минимальными художественными средствами постановочной группе удалось показать пирамиды и храмы, подземелье и роскошные пространства египетского дворца, пейзажи с восходом и заходом солнца. Да и общая численность участников постановки впечатляла: сцена с танцами слуг в покоях Амнерис, участвовали миманс, привлекался детский хор театра, воспитанники хореографического училища имени Лавровского. Местный хор увеличен силами Государственной концертно-театральной капеллы имени Вадима Судакова.

Для семи картин оперы подготовлено столько же невероятно красивых декораций. В основу визуальной концепции положены: линия, угол, квадрат, трапеция, и контрастные цвета: черный, белый, золото и алый. Вместо Дворца в Мемфисе - уходящие в небо черные стены и светящийся просвет в виде трапеции. Войско и жрецы в длинных балахонах, царские особы - в белой тафте, с бирюзовыми оттенками.

Потрясающее взаимодействие у Штейна всех элементов - сценография, костюмы, предметы-символы и фигурные построения людей, формируют дополнительные векторы рисунка постановки. Декорации сделаны в модном стиле хай-тек с неоновой подсветкой и наложением различных геометрических фигур, но с историческими знаками, которые безошибочно считываются как египетские. А каждая смена декораций - новая совершенная конструкция, как на сцене, так и процессе спектакля.

Самая психологически сильная сцена - в заключительном акте, когда страдающая Амнерис пытается спасти Радамеса от приговора жрецов. Она мечется по стерильному белому пространству лестниц и туннелей, сползает по стенам. Бесстрастные жрецы парами медленно идут вверх по лестнице, и Амнерис пытается пройти сквозь их безостановочную шеренгу. Как будто она противится бурному течению, которое невозможно повернуть вспять, как невозможно противится року, судьбе и смерти.
Оркестр звучит по-штайноски деликатно, по-режиссерски подавая партитуру.

Солисты старались обойтись без привычных в вердиевских ариях зычных фортиссимо. Елена Гусева неподражаема в образе Аиды. Голос, стать, пластика, душевность и наглядность – такова она мамтовская Аида. Держал планку и Радамес - Нажмиддин Мавлянов: воинственен и нежен одновременно. Амнерис - Лариса Андреева бесподобно разыграла заключительную сцену-катастрофу. Амонасро - Андрей Батуркин талантливо исполнил психотип невротика, страдающего манией преследования. Величественный Фараон, справедливый и милосердный – заслуга Романа Улыбина.